 Арабы говорят: "Магриб - священная птица. Тело ее - Алжир, правое крыло - Тунис, левое - Марокко". Географы называют Магрибом страны, расположенные к западу от Египта. И если на "крыльях" священной птицы при желании можно побывать, то "тело" остается пока для мира недоступным - уж больно понравилось некоторым его обитателям отстреливать иностранцев. Что вызывает сожаление. Ибо эта страна - перекресток арабского мира, Черной Африки и европейского Средиземноморья, где древнеримские города сменяются тысячами мусульманских куполов. Страна, у которой два бога - море и пустыня. И настоящее уходит в прошлое под непрерывный аккомпанемент того или другого.
Сотворение ее столицы, Алжира, растянулось на много столетий. Будто в декорациях Истории бурлит этот удивительный город, вобравший в себя такое разнообразие лиц, смуглых, белых, черных. Многое видел он - был римской колонией, на него положили глаз испанцы после завершения Реконкисты. В алжирский порт неизменно заходили каталонские, провансальские, генуэзские суда. Вывозили мед, масло, фрукты, оливки. Турки назвали его Аль-Джазаир, это слово ласкало слух пиратов и корсаров, сделавших город своим гнездом. Последние иностранцы, участвовавшие в судьбе города, - французы. Ни много, ни мало - 130 лет. Что наложило соответствующий отпечаток. Здесь творили почти все французские импрессионисты: Моне и Ренуар, Дега и Делакруа... О нем Жюль Гонкур говорил: "На свете существуют два города: Париж и Алжир. Париж - это город для всех, Алжир - город для артистов". 12 лет прожил в Алжире Ле Корбюзье, мечтал воплотить здесь свой проект "Лучезарный город", использовав методы, которыми он пользовался в Барселоне и Рио-де-Жанейро.
Линии мусульманской архитектуры беспокойны, нервны, избегают законченности образов. Центральная площадь - площадь Мучеников, где когда-то продавали в рабство, крючковали, отрезали уши. Сюда в 1576 году приволокли Мигеля Сервантеса с ядром на ноге. Покупателя на него - худого, однорукого - не нашлось, и 5 лет провел он на алжирской каторге - баньо.
Море придает городу особый колорит. Тихое в закрытой гавани, оно чернеет во время штормов или знаменитого ветра, получившего название "майоркского плотника" (от острова Майорка) за то, что некогда превратил в щепки огромный флот Карла V. В какой переулок ни зайдешь, море следует за тобой по пятам. Чем дальше уходишь от него, - в условиях Алжира, чем выше поднимаешься над побережьем, - тем больше, шире, ярче видно море.
С моря видны издалека сверкающие на солнце купола Нотр-Дам дХАфрик. Огромная бронзовая статуя Девы Марии с 1840 года успела основательно потемнеть, и многих шокирует мысль, что Богоматерь-то - негритянка. Мусульмане называют ее "лалла Мариам" и тоже приходят к ней молиться.
По воскресеньям проводится особое богослужение. Вечером священники выходят из храма к обрыву, на котором стоит собор, и под звон колоколов и звуки органа, на котором так любил играть Сен-Санс, благословляют всех, кто находится в Средиземном море, и отпускают грехи потерпевшим кораблекрушение. Во время грозы и шторма, когда на черных бушующих волнах покачиваются огни кораблей, стонет ветер, унося в море звон колоколов, - наблюдать за церемонией жутко.
Но все же если кто и отваживается посетить Алжир, то делают это большей частью, чтобы увидеть Касбу - старый город, единственный в своем роде из оставшихся на Земле. Полный темных тупиков и переулков, таинственный город, сердце Алжира. Чужим и нелюбопытным он показывает лишь глухие стены. Но, населенные и живые, эти старые кварталы сохранились неизменными с XVI века. Это мир средних веков, мир, где на каждом шагу сталкиваются ночь и день, тень и свет.
Каждый раз Касба воспринимается по-разному - в зависимости от настроения. То она тиха и покорна, то заполнена лучами солнца и криками детей, и на улицах кипит жизнь - ремесленники ткут ковры, лудят медь, сбивают сундуки. Прямо на улице варят кофе - "черный, как ночь, горячий, как огонь, сладкий, как поцелуй".
В Касбе нет и никогда не было площадей, нет зелени, жилища не только лепятся друг к другу вплотную, но и причудливыми сводами прорастают над переулками, закрывая небо. Единственно возможный здесь вид транспорта - ослики. Дома громоздятся по склонам холмов, большинство улиц, тянущихся от моря, представляют собой лестницы в 300-400 ступенек. Иногда ступенек нет, и ноги скользят по гладким, обточенным камням. Прямых улиц нет вообще, все они под углом переходят одна в другую, извиваются, заводят в тупик. Касба будто играет в прятки. За каждым поворотом - все те же дома. Лабиринт, настораживающий гостя ветхостью зданий. Двери низкие, зеленые и голубые, украшенные резьбой. Над входом - изображение руки Фатимы, защищающее от дьявола, либо тяжелая подкова. Только не на счастье тут она, а напоминает арабское изречение: "Если под этой крышей ты скажешь что-нибудь необдуманное, твой мул ударом ноги раздробит тебе челюсть".
Жизнь вынесена под небо. Крыши - плоские, часто с перилами, открытые веранды. В душные летние вечера на крышах отдыхают, здесь сушат белье, с одной крыши на другую перекликаются местные кумушки, играют дети.
Фотографировать колоритное местное население трудно: не тратя попусту слов, "население" поворачивается спиной. Удивляет это только профанов. Достаточно увидеть мусульманское захоронение - на могилах не указаны даты, имена и фамилии. Лишь черепки разбитого кувшина напоминают об утекших жизнях, от которых не должно остаться ни единого напоминания. При рождении человека покупается ЕГО кувшин. Время пошло. Кувшин жизни наполнен - его можно только разбить.
Вообще говоря, знание особенностей вероисповедания других народов помогает, как минимум, избежать неприятных ситуаций. Так, если в магазине вы окажетесь в тесном соседстве с личностью, чья далеко не благоухающая голова полна песка, то ваше неудовольствие будет воспринято окружающими весьма недоброжелательно. К молитве приступать следует после омовения - ведь чистота, по Корану, - половина веры. Если воды рядом нет, ее функцию выполняет песок. И ваш сосед считается куда более чистым, чем вы, ибо он чист душой.
Также не следует экспериментировать с нарядами. Однажды я оказалась свидетелем сцены, когда дрожавшие от ярости алжирцы чуть не растерзали европейца, на чью одежду были нашиты монеты. Для них это оскорбление и святотатство. Ведь пророк Мухаммед был торговцем, и профессия эта в мусульманском мире считается почетной и достойной, а деньги пользуются заслуженным уважением.
Приняв во внимание нюансы психологии народа, самые отчаянные путешественники могут выехать за пределы столицы. Их любопытство вознаграждается сполна. Алжир дарит величие древнеримских городов, по утверждению специалистов, представленных в Северной Африке полнее, чем в Италии: Гиппон, Тиддис, Куикуль Тимгад, Иоль, Типаза. Здесь когда-то кипела жизнь, после Третьей Пунической войны и падения Карфагена североафриканские земли надолго стали житницей Рима. Сейчас из недр земли эти города вытащены практически целыми - с улицами, перекрестками, бассейнами, театрами и термами. Идешь по аллее - и древний, мертвый город расступается перед тобою. Лишь колонны вонзают в небо обломки своих разрушенных капителей. Яркие тени падают от колонн и арок на белые камни мостовых, солнечные лучи переливаются на мраморе. Трудно понять, где кончается камень и где начинается история. Альбер Камю очень любил Археологический парк Типазы, приезжал сюда раз в год на один день весной, чтобы заново испытать чувство обновления и восторга. "Весной в Типазе обитают боги, и боги беседуют друг с другом на языке солнца, полыни, моря, одетого в серебряную броню, чистого синего неба, утопающего в цветах, кипящего на грудах камней". А в Джамиле - Куикуле, грандиозный древнеримский театр, каменное полукружье которого рассчитано тысяч на пять зрителей. Если стоящий внизу человек чиркнет спичкой, до верхних ярусов звук добежит маленьким взрывом.
Еще одна жемчужина в ожерелье алжирских диковин - Константина, один из самых красивых и необычных городов мира. Расположен на северо-востоке страны, относительно недалеко от границы с Тунисом. Город выплывает и надвигается неожиданно, вдруг - из-за нагромождения скал, ущелий и крутых обрывов. Некогда бурная река Руммель вырезала в скалах остров. На острове возник город - Ксантис, река ушла, оставив вечным спутником ему пустоту - справа и слева, сверху и снизу. Наше Ласточкино Гнездо очень отдаленно напоминает этот летящий над землей город. Одна из улиц так и называется: "Бульвар Бездны". А константинцы шутят: "Во всех городах вороны гадят на людей, а в Константине - люди на ворон".
С давних времен люди знали цену этому месту - на нем легко было сохранять самостоятельность и свободу. Но связь с миром была необходима, и через ущелья перекидывались мосты, которые уничтожались в случае опасности. Судя по бесчисленным их останкам, лежащим в пропасти, опасностей было много. Мы выходили из города пешком по мосту Сиди-МХСид, натянутом по воздуху над ущельем, как канат под куполом цирка.
В Константине строгие нравы. Совсем не чувствуется шумного юга. Тишина рано опускается на город. Здесь не увидишь на людях жизнерадостных светлых покрывал - хаиков. Женщины закутаны в черные широкие накидки - млийя. Зато в каком-нибудь незаметном ресторанчике желающие могут познакомиться с искусством танца местных красоток. Танец живота и прочие телодвижения они выполняют внутри железного обруча, прикрепленного к бедрам. Горящие на обруче свечи выхватывают из мрака блеск глаз.
Тут же трудится нищий "высшей иерархии". Получивший право на вход в ресторан (по знакомству или на коммерческих условиях), он собирает объедки, недоеденные куски хлеба различной степени свежести. В каком-нибудь переулке его уже ждут нищие "низшей категории", не имеющие доступа в едальни. Он вершит судьбы голодных, презрительным жестом показывая, кому он согласен продать корку, а кому отказывает.
Среди прочих достопримечательностей - целебный источник Хаммам Мескутин. Говорят, он излечивает от всех болезней (включая даже диабет). Вода в нем самая горячая после исландских гейзеров - 98 градусов. Туристам советуют брать с собой сырые яйца - закусить, сварив в источнике. Для неверующих, предварительно сунувших в источник руку или ногу, рядом имеется медпункт.
А ищущие себя, свои место и роль в мироздании, встречаются с Сахарой, великой пустыней, "страной жажды и страха". Сахара - пустыня каменистая, красноватая, суровая. Автобус быстро и почти бесшумно скользит по асфальтовым дорогам, ведущим вглубь Сахары, на юг, где лепестками раскинулись Эрги - песчаные участки - Большой Западный Эрг и Большой Восточный, Эрг-Шеш, Эрг-Игиди. Дрожит за окном расплавленный воздух, в сумках лежат пледы: днем +45, ночью ниже нуля, можно отморозить ноги.
Периодически видны высокие башни из глины и песка - по ним ориентировались караваны. Кончались башни - удачей тогда было, если в караване имелся слепой проводник. У слепого сильно развито обоняние, и в пустыне он хорошо чувствовал запах верблюда. Идя впереди каравана, слепой проводник нюхал песок и точно определял те тропы, по которым шел предыдущий караван.
Когда-то хозяевами Сахары были туареги. Ныне мусульмане, раньше они поклонялись царице Танит, в память о которой у них и сейчас щиты и мечи завершаются рукоятью в виде буквы "Т", а сами они остаются приверженцами матриархата. Женщины вершат у них правосудие и сами выбирают себе мужей. До сих пор существует рабство: господа рождаются от потомков Танит, рабы - от потомков ее служанки. Соседние племена называют туарегов "синими людьми" - лица мужчин прикрыты тканью и от постоянного ношения синий краситель въедается в кожу. Алжир
|
Просмотров 657 |